9.

«В ХVIII веке, когда закладывались основы
современной политики, слово «патриот»
означало «недовольный»
       Честертон, «Чарльз Диккенс»

Эта статья писалась восемь лет. Всё это время меня мучили сомнения самого разного свойства. Смутил меня и Розанов, уподобивший в «Легенде о Великом Инквизиторе» Достоевского» Западную Церковь Марфе, а Восточную – Марии, избравшей «благую часть». Сегодня я думаю, что Русскую Православную Церковь следовало бы уподобить сестре, вовсе там и в то время не присутствующей. Хотя хочется думать, что «…придёт время, и русская церковь станет перед задачей нового крещения обезбоженной России. Тогда на неё ляжет ответственность и за судьбы национальной жизни. Тогда окончится двухвековая отрешённость её от общества и культуры. И опыт общественного служения древних русских святых приобретёт неожиданную современность, вдохновляя церковь на новый культурный подвиг» (Г.П.Федотов) Как видит читатель, в моём труде у меня были помощники, цитаты их которых более, чем щедро рассыпаны на этих страницах, и противники, появляющиеся не менее часто.

В статье много выводов, которые, скорее всего, раздражат читателей, выводов, может быть, спорных. Но один вывод, который я сделал для себя, представляется мне бесспорным: построение и утверждение достойной жизни на земле – это и наше, человеческое, дело. «…наша жизнь не может быть возрождена помимо нашего собственного действия. Религия есть дело богочеловеческое, дело и для нас самих», - писал Владимир Соловьёв, которому вторит и Г.П.Федотов: «Царствие Божие не приходит вне зависимости от человеческих усилий, подвига, борьбы. Царствие Божие есть дело богочеловеческое. В небесном Иерусалиме, который (Откр., гл. 21) завершает эсхатологическую драму, человечество должно увидеть плоды своих трудов и вдохновения очищенными и преображёнными. Другими словами, этот Град, хотя и нисходит с неба, строится на земле в сотрудничестве всех поколений»

История, к сожалению, никого не учит. Учит религия, а наука история, чьими руками она бы не писалась, является лишь своеобразной амальгамой для того кривого зеркала, в которое, по выражению Федотова, смотрятся все народы. Выпрямить, насколько возможно, это зеркало, памятуя слова Бердяева: «Нельзя совершенствоваться, если находишься в упоении от собственных великих свойств, от этого упоения меркнут и подлинно большие достоинства» - я и попытался на этих страницах, считая, что задача обновления России есть общая задача для всех российских интеллигентов. «Обновиться же Россия не может, не обновив (вместе со многим другим) прежде всего и свою интеллигенцию. И говорить об этом громко и открыто есть долг убеждения и патриотизма» - С.Булгаков «Вехи» Переполненность моей статьи цитатами объясняется не желанием спрятаться за авторитетами, а, скорее, желанием показать, что её мысли и идеи уже долгое время носились в русском воздухе, хотя и недоговорённые, по тем или иным причинам, до конца. А посему позволю себе окончить статью ещё одной цитатой – словами душевно близкого мне Чаадаева: «…это – глубокое чувство наших немощей, выраженное с болью, с горестью, - и только»

1. Л.Местерхази «Загадка Прометея»

2. Французский историк Марк Блок назвал нашу цивилизацию «цивилизацией историков»

3. Отсюда, очевидно, непонятное советскому человеку широкое движение за разоружение на Западе, боязнь западного обывателя «советской опасности», несомненно, не выдуманная советскими журналистами. Западный человек мыслит историческими категориями: политическое прошлое является составляющим его сознания и влияет на оценку настоящего и предполагаемого будущего. Не то в России, где большинство держит в сознании исключительно настоящее. Приводя в разговоре аналогию даже с недавним прошлым, постоянно слышишь в ответ: «Так это ж когда было…» - яркое свидетельство неисторичности мышления.

4. Само слово «интеллигенция» возникло в России в 30-х и вошло в обиход в 60-х годах Х1Х столетия.

5. Один мой оппонент попенял мне на то, что я постоянно упоминаю, цитирую и критикую лишь одно – радикальное направление русской мысли. Меня действительно больше интересует это направление, как вносящее в консервативную по преимуществу русскую мысль определённые элементы новизны. Кроме того, меня интересовали в первую очередь те русские мыслители, чьё влияние на интеллектуальную и духовную атмосферу России ощущалось ранее и ощущается сегодня в максимальной степени. Чьи труды, так сказать, сохранили (или заново прибрели), злободневность и являются, таким образом, действенными факторами сегодняшней общественной жизни.

6. «…какая-то необыкновенная скорость: мы зреем не веками, а десятилетиями» Пушкин. Результаты налицо – В.Х.

7. Г.К.Честертон: «Во всех христианских странах есть замки над долиной, величественные соборы и дороги, такие старые, что кажется, будто их проложили при сотворении мира» - При таком, очень европейском взгляде на христианский мир – мир этот не простирается, судя по всему, восточнее Польши.

8. Когда-то я вычитал у Г.П.Федотова оцарапавшее мне слух определение «православный фашизм» Судя по ряду признаков, определение прижилось. Именно фашизм есть перспектива развития собственно национального. Тем, кому угроза фашизма (русского) кажется надуманной или, по крайней мере, очень отдалённой, я бы порекомендовал познакомиться с документами недавно созданного общественностью – подчёркиваю это обстоятельство – общества «Память»

9. «…России грозит не революция просто, а революция черносотенная. Здесь, на пороге катастрофы, стоит вглядеться в эту последнюю, антилиберальную реакцию Москвы, которая сама себя назвала по-московски Чёрной Сотней. В своё время недооценили это политическое образование, из-за варварства и дикости её идеологии и политических средств. В нём собрано было самое дикое и некультурное в старой России, но ведь с ним было связано большинство епископата. Его благословлял Иоанн Кронштадтский, и царь Николай доверял ему больше, чем своим министрам. Наконец, есть основание полагать, что его идеи победили в ходе русской революции, и что, пожалуй, оно переживёт нас всех»

10. «…наша несчастная и безобразная революция должна быть признана национальной» Бердяев «Новое средневековье»

11. Бердяев на ту же тему: «она (Россия) скорее родит антихриста, чем гуманистическую демократию и нейтральную гуманистическую культуру» Культуру, стало быть, нейтральную… Антихрист, стало быть, или гуманистические демократия и культура… Как-то сразу вспоминается взрыв Вестминстера… Может даже показаться, что антихрист как-то предпочтительнее… И здесь, мне кажется, тот же слепой взгляд из России на Запад. Всё то же по-детски максималистское отношение – непонимание западного гуманизма религиозным русским мышлением. Об этом исчерпывающе сказал Р.Музиль: «Сегодняшнее состояние европейского духа, по моему мнению, - не упадок, а ещё не осуществившийся переход, не перезрелость, а недозрелость» «Немецкий человек, как симптом»

12. Сегодня на Руси снова стало модным противопоставлять Культуру и Цивилизацию, причём, всегда по одной схеме: там, на Западе – цивилизация, а у нас – культура (что, понятное дело, предпочтительнее) Полагаю, что само это противопоставление обличает непонимание и того и другого. Цивилизации отдельно от культуры нет, как не бывает и культуры без цивилизации, культура как бы тащит за собой цивилизацию и переплетается с ней настолько, что не всегда лёгким делом становится вычленение элементов того или другого из их единства. В несколько анекдотичном, но, тем не менее, типичном для русского интеллигентского мышления виде взаимоотношения культуры и цивилизации, а также Запада и России, представлены словами Андрея Белого: «Культуру Европы придумали русские; на западе есть цивилизация; западной культуры (курсив А.Белого) в нашем смысле слова нет (курсив А.Белого); такая культура в зачаточном виде есть только в России. Возвращаюсь в Россию в десять раз более русским» - письмо к М.К.Морозовой, 1911.

13. Быть может, это и не так. Вероятнее всего, нельзя взять только хорошее, не захватив полной мерой и плохого. Но я уверен, что, каким бы тернистым ни был путь христианской цивилизации – и в социально-политическом плане – европейской демократии, России всё равно предстоит его пройти.

14. Можно по-разному относиться к демократии. Русский человек ей, несомненно, внутренне враждебен. Как здесь, в России, русский человек видит в ней безрелигиозность, бездуховнсть и т.п., так и на Западе русские эмигранты находят в ней массу теоретических недостатков, предпочитая, правда, её практический уклад. В общем, можно сказать, что демократия, как минимум, раздражает русского человека.

15. То есть, в выборе просветительства и атеизма. Как многократно указывалось, атеизм пришёл в Россию с Запада. Но выбор был сделан – здесь. Поясню одну цитату из Булгакова другой – из него же: «На многоветвистом дереве западной цивилизации, своими корнями идущем глубоко в историю, мы облюбовали только одну ветвь, не зная, не желая знать всех остальных, в полной уверенности, что мы прививаем себе подлинную европейскую цивилизацию. Но европейская цивилизация имеет не только разнообразные плоды и многочисленные ветви, но и корни, питающие дерево и, до известной степени, обезвреживающие своими здоровыми соками многие ядовитые плоды» По этому поводу можно ещё вспомнить Достоевского, который писал о дарвинизме, что одна из западных научных гипотез в России была воспринята как аксиома. Позже нечто похожее произошло на русской почве с марксизмом. Русские «болезни», приобретавшие характер моровых поветрий – вольтерьянство, кантианство, шелленгианство, гегельянство, дарвинизм, марксизм – свидетельства не только духовного голода. Своеобразное, иногда роковое преломление западных идей в российском мышлении показывает, что для усвоения чужих идей недостаточно иметь развитый мозг (недостатка в котором не ощущалось), нужно иметь ещё что-то, какой-то фундамент, какие-то вековые корни. Идеи и учения имеют свою экологию – и трудно переносятся в иную экологическую систему. Идею недостаточно понять, её принимают ещё чем-то, кроме мозга – всеми печёнками и селезёнками. Сегодняшнее буддийское поветрие имеет многие черты поветрий предыдущих.

16. Причины разочарования хорошо сформулированы Б.И.Ивановым: «…для русской интеллигенции характерна одна и та ж ошибка, - мечтая о Западе как о возможности свободного творчества, они не придавали должного значения его собственным социальным проблемам. Отсюда – глубокие разочарования» «Экзистенциализм?.. Мимо» («Часы» №10, 1978)

17. По поводу жалоб русских эмигрантов на западную бездуховность и мещанство хорошо говорит А.Зиновьев. Он пишет, что русские эмигранты, от которых исходят подобные жалобы, во-первых, просто не имеют контакта (часто из-за незнания языка) с западной интеллектуальной и духовной элитой, и во-вторых, их обвинения Западу взяты с его же голоса. Следовало бы уже выработать правильное отношение к западной – так не похожей на российскую – информацию. Сколько лет после частичного снятия железного занавеса из западных газет слышно о кризисе западной экономики, западной морали, наконец, о кризисе НАТО, которую не приходится всё же подпирать штыками, как Венгрию в 56-м, Чехословакию в 68-м и Польшу – всегда. В жизни Запада одновременно происходит огромное количество разных процессов, каждый из которых проходит все стадии развития и сменяется другим. Кризисы западной жизни – свидетельства её динамичности, а не катастрофы.

18. «Мы, русские, всегда мало интересовались, что истина и что ложь…» Чаадаев «Апология сумасшедшего»

19. Интересен один, едва ли не главный, аспект понимания Бердяевым этого самого юдаистического духа в христианстве. Этим духом, пишет Бердяев, заражены и христиане не еврейского происхождения. Христианство вообще и каждый христианин, в частности, должен, по Бердяеву, постоянно бороться с этим духом в самом себе. Не могу не сказать пару слов о терминологии, ибо пользуется ею не один Бердяев. Насколько – с точки зрения русского человека – была бы истинной и приемлемой для него терминология восточно-христианского богословия и философии, которая бы все проявления язычества в христианстве (а постоянно воевавшая с христианской Византией Русь была страной языческой) называла «русским духом»? На самом деле тот момент неприятия Бога, противления ему, который Бердяев называет еврейским духом в христианстве, свойствен всем христианам всех национальностей, и есть, по сути, наследие не ветхозаветного, то есть, иудейского, но «ветхого» по новозаветной терминологии, то есть, дохристианского – огромная разница! – и таким образом, является моментом всеобщим, общечеловеческим. Даже в пылу полемики не следует забывать, что Ветхий Завет – не только часть иудаизма, но и часть – и неотъемлемая – христианства. И уже к слову хотел бы добавить, что философу следовало бы более осторожно выбирать терминологию. Если тёмное начало в себе – русском – называть еврейским духом, то ничего не стоит этого своего внутреннего врага персонифицировать во внешнего, благо этот «внешний враг» всегда под рукой.

20. Не случайно С.Булгаков счёл нужным напомнить: «…не пора ли вспомнить о простой, грубой, но безусловно здоровой и питательной пище, о старом Моисеевом десятословии, а потом дойти и до Нового Завета!..»

21. См. замечание не самого некомпетентного в русской культуре человека: «На Руси даже сами ветхозаветные тексты были, по сути дела, малоизвестны» - В.Кожинов. Какую же, в таком случае, религию приняла и исповедывала Россия? – В.Х.

22. Н.Я.Данилевский, «Россия и Европа», 1894. Это зерно так долго не прорастало в русской почве, что не кажется несправедливым сомнение в её религиозной принадлежности. Сомнение, к слову, неоднократно проявлявшееся соседями России. См., например, швед Иоганн Ботвид: «Христиане или московиты?», 1620 год.

23. Русский человек, как я уже говорил, внутренне враждебен демократии. Хотелось бы привести слова западного демократа Джиласа о реакции части русской эмиграции на западную демократию вообще и на её кризисы, в частности: «Мне кажется странным замеченное мною наследственное (курсив мой – В.Х.) злорадство некоторых русских оппозиционеров по поводу кризиса на Западе. Разве их собственная страна не достаточно страдает; не достаточно больна, чтобы они не задумывались о её исцелении? Пророчества ни к чему не обязывают. Пророчества – это слабость, в лучшем случае – утешение» И далее: «Современные русские оппозиционеры слишком много заботятся о судьбе мира и слишком мало о жизни в России. Может быть, это их национальная черта? Но мы, иностранцы, не можем просто так соглашаться с их пророчествами. Точно такую же позицию мы должны занять и по отношению к православному авторитаризму. Особенно к тому, что он явно презирает демократов и всех атеистов не считает за людей» Вспомним «православный фашизм» Федотова!

24. О том, что русский социализм является не обрывом, но естественным развитием русской истории и русского жизненного уклада – «глубоко национального и своеобычного» (Н.Я.Мандельштам), свидетельствуют поэтические строчки М.Волошина: «Что менялось? Знаки и заглавья?// Тот же ураган на всех путях.// В комиссарах – дух самодержавья,// Взрывы революции в царях.»

25. Симптоматичны слова Блока, ответ на анкету «Может ли интеллигенция работать с большевиками?»: «Вне зависимости от личности, у интеллигенции звучит та же музыка, что и у большевиков» (СС в 8 тт., т.8, с, 6)

26. Несмотря на всегдашнее и всеобщее недовольство властью (не «Советской властью», а именно властью), советский народ, по крайней мере в России, с ней по-прежнему солидарен. Когда над советским Дальним Востоком был сбит южнокорейский пассажирский самолёт, реакцией большинства было однозначное одобрение: Так им и надо! Незачем к нам залетать! Примерно то же было и с Афганистаном: Он на наших границах, стало быть… и т.п.

27. Откуда так легко было сделать вывод, который и не преминул сделать Н.Я.Данилевский: «…гнёт ложной формы христианства (продукт лжи, гордости и невежества, величающий себя католичеством)»

28. См. Жан-Пьер Роза: «…православным очень трудно даётся инкарнация высоких духовных идеалов в повседневной практике. Дух очень высок (так и чувствуется влияние клише «третьей волны» - В.Х.), и у людей часто отсутствуют уровни – посредники, которые соединили бы эту высоту с каждодневной жизнью» (Интервью в парижском журнале «Беседа»)

29. Мысль, судя по всему, разделявшаяся католичеством. См. Оноре де Бальзак. Предисловие к «Человеческой комедии»: «Христианство, и особенно католичество, как я показал в «Сельском враче», представляя собой целостную систему подавления порочных стремлений человека, является величайшею основою социального порядка» А также: «Просвещение, или, лучше сказать, воспитание при помощи религиозных учреждений, является для народов великой основой их бытия, единственным средством уменьшить количество зла и увеличить количество добра в любом обществе. Мысль – источник добра и зла – может быть воспитана, укрощена и направлена только религией»

30. «Мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, у нас нет традиций ни того, ни другого», «…мы не были затронуты всемирным воспитанием человеческого рода» Чаадаев.

31. «Наше общество, идущее вперёд без преданий, недоразвившееся ни до какой религии, ни до какого долга, …широкое лишь вследствие внутренней расслабленности…» Розанов, «Легенда о Великом Инквизиторе» Достоевского»

32. Если смотреть на религию не как на окаменевший, раз и навсегда данный комплекс идей, а как на духовное творчество, то становится понятным, что христианство есть религия, ежечасно принимаемая и постигаемая. Этот процесс, если отрешиться от чисто феноменологического взгляда на вещи, становится заметным на христианском Западе. То есть, усвоение происходит и сегодня, что многое объясняет в западной жизни. Принятое на Руси сразу, объявленное христианство сразу же и утратило присущий ему творческий элемент, чем и объясняется отсутствие заметного развития, а также неразвитость собственно русской богословской мысли.

33. Т.Уайлдер, если не ошибаюсь, однажды заметил, что религия является платьем истинной веры, и платье это иногда бывает скверно сшито. С этим можно согласиться. Однако, следует добавить, что истинная вера без религиозного платья, связанного с ней, как содержание с формой – целое, которое нельзя расчленить без огромного ущерба для того и другого.

34. «…народные христианские верования, не вытесняя языческих, строились над ними, образуя верхний слой религиозных представлений, ложившихся на языческую основу. Для мешавшегося русско-чудского населения христианство и язычество – не противоположные, одна другую отрицающие религии, а только восполняющие друг друга части одной и той же веры…» (Ключевский. М., 1956, т.1, с.305) И он же, через две страницы: «Принятие христианства становилось не выходом из мрака на свет, не переходом от лжи к истине, а, как бы сказать, перечислением из-под власти низших богов в ведение высших, ибо и покидаемые боги не упразднялись, а продолжали считаться религиозной реальностью, только отрицательного порядка»

35. Иудаистическая основа христианства – Ветхий Завет, соединившись с элементами эллинской культуры, образовала тот сплав, из которого в течение длительного времени новозаветный резец вырезал то, что называется христианским сознанием. Религия, пришедшая в Россию, уже прошла византийские фильтры – и место трудно постигаемого (ветхозаветного) комплекса заняло, а, точнее, не уступило ему своего места, славяно-угрофинское язычество. Русь получила христианство не полностью. Образно греческий дар и по сие, может быть, время представляет собой деревянную статую Перуна в византийской одежде. Неаналитическому взгляду это трудно разглядеть. Вот что писал о славянской Психее сумевший многое увидеть Г.П.Федотов: «…зато и в народном быте она нам дана уже в оцерковлённом виде, так что для многих она кажется сущностью православия. На самом же деле, она ничего общего с христианством не имеет и уводит нас скорее далеко на восток»

36. Когда читаешь у Бердяева тридцатых годов, что сегодняшний русский есть человек новой – советской – формации, что выращен новый генетический тип, а пятью строками ниже, что этот тип полез на поверхность из всех щелей уже в семнадцатом году, а следовательно, сформировался до Советской власти (См. Федотов: «Новый советский человек не столько вылеплен в марксистской школе, сколько вылез на свет Божий из Московского царства, слегка приобретя марксистский лоск»); или читаешь рецензию русского интеллигента за рубежом, укоряющего автора в «неправильности» героя: убить женщину мог советский человек, русский человек этого сделать не мог, - словно автор рецензии только что проснулся и о русской жизни ничего не слышал и не читал, - то понимаешь перед какой необыкновенно сложной задачей стоит русская религиозная литература и философия, стараясь связать несвязуемое и, в частности, выдать за слишком напряжённое христианство то, что к христианству имеет весьма отдалённое отношение.

37. Пришедшее на Русь христианство воспринималось аборигенами как «греческая вера», ставшая позже «русской верой» Её общечеловеческое содержание, видимо, долго оставалось вне поля зрения русских христиан. Крещённые по католическому обряду иноземцы воспринимались, по словам Ключевского, как некрещённые чужаки. Католики воспринимали православных как христиан-еретиков, в системе общей всё же религии. Для русских же неправославные были нехристями. Интересен и показателен эпизод, приведённый Бестужевым-Марлинским в повести «Лейтенант Белозор»: Русский матрос (времена «Континентальной блокады») просится участвовать в вылазке на бельгийский берег, так как, по его словам, знает здешний язык. На удивлённый вопрос офицера, откуда он знает французский язык, матрос отвечает, что выучил его, когда служил в рекрутской команде в Казанской губернии, так что с местными объяснится, ибо «и там басурмане и тут басурмане»

38. «…соблазн беса национализма, прикрывающегося религиозным облачением» и «…болезненное течение в русской жизни, в котором национализм становится выше религии, а православие нередко оказывается средством для политики. Этот уклон был и в Достоевском» - уклон, о котором в начале ХХ века писал о. С.Булгаков, отнюдь не является изобретением нового времени, но сопровождает русскую жизнь с весьма далёких пор.

39. См. Бердяев: «Национальный мессианизм есть всегда та или иная форма возвращения к юдаизму», что применительно к России означает – к дохристианству.

40. Интересно, что однозначно отрицательное отношение русского человека к «избранному народу» переживается им каким-то очень личным образом. Не как к врагу христианства, а скорее как к врагу и сопернику русского народа. Конечно, они «Христа продали», но главное всё же не в этом, ибо мало кто на Руси знал, да, боюсь, и сейчас знает, как и кому евреи продали Христа.

41. Валентина Машкова – Осипова, человек, как кажется, не чуждый дара мистического – правда, очень подозрительного по окраске, в журнале «Русское Возрождение», осуждая инородцев, главным образом, евреев, за их стремление «поучать» Россию и поучая их между прочим, пишет о том, что те евреи, которые поучились у России апостольскому духу (!), как Мандельштам и Галич (Каков тандем! – В.Х.), зато и стали апостолами – для евреев и атеистов. И таких «глубин» в «Русском Возрождении» тьма. Нежелание русского человека – христианского монополиста – чтобы его поучали инородцы, опять-таки свидетельствует о подмене религиозного национальным. Русская мысль постоянно пытается решить одну задачу: подтянуть русское национальное до высокой духовности – и вместо этого закономерно низводит духовное до национального, то есть, унижает и, в конечном счёте, уничтожает его.

42. Ещё раз процитирую Розанова - «Легенду о Великом Инквизиторе» Достоевского»: «…Достоевский говорит, что «для веры в Бога надо иметь ПОЧВУ под собою, почву нации, семьи, отечества» Для веры в какого Бога? В «Велеса» - конечно! А для Христа? «Ныне уже не эллин, ни иудей, ни мужской пол, ни женский, ни обрезание, ни необрезание, но все и всяческая и во всех Христос» Христианство ВНЕ-земно, ВНЕ-отечественно, ВНЕ-семейно. Как Достоевский не разобрал всего этого!» В самом деле: в мистике земли как родины есть что-то глубоко языческое по своему существу. Национальное есть собственно физика, а не метафизика. Осуществляя прорыв в христианский космос, человек выходит из тесных, сугубо земных границ, в том числе и из рамок национального – в космическое, общее, всечеловеческое, божественное. Иначе говоря, мистическое, будучи воспринято, национально преломляется, но само национальное не мистично. Последовательно мыслящий христианин, верящий в существованье на небесах «Святой Руси», должен признать там также и «Святую Англию», и «Святую Германию, и «Святую Польшу»… Но стоит ли засорять небо границами, превращая его в подобие нашей грешной земли? Христос для всех как-то не устраивает русское сознание. Ему нужен свой, местный, а если и не местный, то хотя бы любящий Россию больше других. Достоевский, конечно, не был глупцом – просто его сознание было сознанием некультурным в христианском смысле, ибо «христианское сознание не терпит никакой слепоты, а национальный предрассудок является худшим видом её, так как он всего более разъединяет людей» (Чаадаев)

43. В книге «На рубеже веков» Л.Долгополов справедливо отметил, что, говоря о «восточности» русской души, говорят о некоей абстракции, географически не конкретизированной. В самом деле, восточные цивилизации так же обошли Россию, как и цивилизация западная. Таким образом, термин «восточность» должен быть заменён каким-то иным, более правильным термином. Может быть, термином «русскость»

44. Именно об этом слова Г.П.Федотова: «…мы (русские) не вполне уверены в христианском смысле истории и культуры)

45. Обратим внимание на своеобразную традицию русского непротивления: в Х веке христианизация Руси не встретила сопротивления со стороны язычества, в начале ХУ111 века не встретил сопротивления царь-реформатор со стороны семивекового благочестия, а в начале ХХ века боевой атеизм большевиков не встретил сопротивления «самого религиозного в мире народа» - по той очевидной беспристрастному взгляду причине, что все эти перевороты не задевали внутреннего, духовного мира русского человека. Но когда ему грозила опасность со стороны чужака, как в 1812-м году при вторжении Наполеона – «опасность» отмены крепостного права и т.п. – тут он хватался за вилы и топоры.

46. «Привязанность к своим особенностям одержала на Востоке роковую победу над вселенским духом христианства. И в церквах и в монастырях православного Востока молятся Богу и воздают хвалу, а жизнь, развивающаяся вне церковных стен, целиком предоставлена разнузданным человеческим влечениям и страстям» «Но Христос основал воинствующую Церковь, которая должна достичь абсолютной победы над злом во всех сферах человеческой жизни. А та Церковь, деятельность которой ограничивается молитвой и созерцанием, но которая не заботится об оцерковлении жизни, - не исполняет в должной мере назначения, данного ей её Божественным Основателем» - Проф. В.С.Шилковский «Значение Владимира Соловьёва»

47. Именно эта окаменелость, восприятие огромным числом русских верующих Священного Писания на языческом – магическом уровне сыграла главную роль в церковном расколе. Тенденциозный и в целом малоубедительный Н.М.Никольский кажется мне правым, когда пишет, что русские верующие, включая клир, относились к Святому Писанию, как к магическим текстам, где изменение хотя бы одной буквы вело к отрицательным последствиям или, как минимум, к нейтрализации, иначе говоря, к уничтожению их действенности (как в заговоре) Не у одного Ключевского возникает вопрос: «Что же делали русские пастыри в продолжение столетий, если не научили своей паствы отличать догмат от сугубой аллилуйи?» (Ключевский, СС, т.3, с.306)

48. «Может быть, только так – сообща, миром – дикари Х11 – ХУ11 вв. могли принять сложную и далёкую от их практики идею Христа. Причём они были вынуждены эту (по духу антиобрядную) идею формализовать и закрепить в обрядах, узкопонимаемых даже по сравнению с мёртвым формализмом Византии» Александр Воронель, «Трепет забот иудейских»

49. «…людское невежество равно презирает и веру и просвещение, а там, где пускает корни первая, непременно расцветает и вторая» Т.Манн, «Избранник»

50. В нынешнем веке, как и в прошлом, приходится слышать многочисленные русские упрёки Западу в индивидуализме. В самом деле, христианский Запад состоит из индивидуалистов. Это и естественно, ибо, по словам В.Г.Иванова (История этики средних веков. Л., 1984) «обращённость «на самого себя» способствовала развитию индивидуального морального сознания» Слов нет, индивидуализм, не знающий меры, плох, но даже отказ от своего «Я» есть акт индивидуалистического, а не группового, «общинного» сознания. Христианин не может не быть индивидуалистом: там, где нет индивидуализма – нет христианства, так как «ничего общего, массового, стадного христианство и не признаёт ценным» - А.Погодин. «Прогресс и Христианство» («Путь» №13)

51. «Культурная неустойчивость, шаткость всех традиций, приходивших то из Византии, то из Орды, то с Запада – и не слившихся в стройное целое, не укоренившихся прочно. Широта – до пустоты, в которой просторно гению и невыносимо среднему человеку. Вакуум, в котором раздольно опричнине, всешутейшему и всепьянейшему собору, экспериментам Ленина и Сталина…» Г.Померанц «Сон о справедливом возмездии» (Мой затянувшийся спор)

52. Журавлёва А.И. Вступительная статья в книге «Аполлон Григорьев. Эстетика и критика» М., 1980.

53. Вот пример того, как срабатываю иногда русофильские клише. На самом деле русский опыт никак не уникален. Что касается страданий – он не идёт ни в какое сравнение с еврейским или армянским опытом. Русский народ никогда не подвергался геноциду и никогда не оказывался на грани уничтожения.

54. См. интересную строчку А.Кушнера: «Трагическое миросозерцанье// тем плохо, что оно высокомерно»

55. В книге «Без иллюзий» А.Зиновьев пишет об уже почти сложившейся привычке рассматривать «свою душевную опустошённость и убожество своей жизни как признак духовного превосходства над человеком западным»

56. Могу предложить желающим, например, такую мысль И.В.Киреевского из статьи «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России»: «…не испытав завоевания (А как же знаменитое татарское иго? – В.Х.), русский народ устроился самобытно. Враги, угнетавшие его, всегда оставались вне его, не мешаясь в его внутреннее развитие (Каково угнетение! – В.Х.) Татары, ляхи, венгры, немцы и другие бичи (И всё на одну несчастную Россию! – В.Х.), посланные ему провидением, могли только остановить его образование и действительно остановили его (Надо же ухитриться – издалека! – В.Х.), но не могли изменить существенного смысла его внутренней и общественной мысли (Тяжело, конечно, без образования – ну да ничего, выдюжили. – В.Х.) (И.В.Киреевский. Критика и эстетика. М., Искусство, 1979, с. 259) – Вот мысль, которая при самом снисходительном рассмотрении должна была бы быть названа глупостью и абсурдом, что, может быть, не совсем справедливо по отношению к автору, но, несомненно, справедливо по отношению к тексту и теории, уродующей живую историю в угоду безжизненной схеме. И таких «мыслей» - пропасть.

57. См. Мережковский: «Беда русской интеллигенции не в том, что она недостаточно, а скорее в том, что она слишком русская (курсив Мережковского – В.Х.), только русская» («Грядущий хам»)

58. «Церковная интеллигенция, которая подлинное христианство соединила бы с просвещением и ясным пониманием культурных и исторических задач (чего так часто не достаёт современным церковным деятелям), если бы таковая народилась, ответила бы насущной исторической и национальной необходимости. И даже если бы ей и на этой череде пришлось подвергнуться преследованиям и гонениям, которых интеллигенция столько претерпевает во имя своих атеистических идеалов, то это имело бы огромное историческое и религиозно-нравственное значение и совершенно особенным образом отозвалось бы в душе народной» С.Булгаков.

59. «Политическое освобождение возможно лишь в связи с духовным и культурным освобождением и на его основе» Бердяев.

60. В «Училище благочестия», по которому учились поколения русских людей, пафос служения государству (монарху) намного превосходит собственно религиозный пафос.

61. Гершензон: «Эгоизм, самоутверждение – великая сила; именно она делает западную буржуазию могучим бессознательным орудием Божьего дела на земле»