ПЕТРОПАВЛОВКА
Снег на гранит упал без чувств. Бесчувственно собора тело, Шпиль Петропавловки так пуст Без ангела… и небо опустело. На реставрацию уплыл Крылатый символ высшей чести, Но силуэт его как был, Так и стоит на том же месте. Под ним Монетный двор притих, Притихли мощные куртины, Экскурсовод давно охрип, Читая прошлого картины. Здесь слышит каждый бастион Полдневный выстрел точной пушки, И благосклонно небосклон Внимает действию хлопушки. Тяжелый гул вспугнул ворон, Они замедленно взлетают На фоне оголенных крон, Что в небо нехотя врастают. Над жерлом пушки век завис, Словно дымок табачной трубки, Что Петр курил. Остановись. Здесь время делает зарубки. Холодный ветер дым слизал. Угрюм романовский некрополь. А если б Петр сегодня встал, Признала бы его Европа? И как бы он себя узнал В развернутом к собору кресле? А снег кружился и мелькал Без этих «бы», без этих «если». А в черном кресле черный монстр Сквозь щель посмертной маски видит Времен полуистлевший мост, Судеб разорванные нити. Он зрит потешные полки, Азов, Полтаву, пыл сражений, И бешенством горят зрачки, Косясь на смену поколений. Петр весь в себе, он мрачен, горд, Он неподвижен, страшен, жуток. Шемякин мнит, что был он черт. А хоть и так, мне не до шуток. Он в кресле, словно жук, сидит, Раздув блестяще-полый панцирь, Вот-вот -- и в небо улетит Над головами иностранцев. Они глазеют на него, Его рукой похлопать можно, Они не ведают того, Что впечатленье это ложно. В гуманитарное окно Послы с посылками влетают, Но им понять нас не дано, У нас в умах не рассветает. У нас такая хмурь стоит, Что каждый Чичиков при деле… А снег садится на гранит На крыши, башенки панели. А шпиль без Ангела так пуст, Как будто небо опустело. Дыханье, обрываясь с уст, Астральное означит тело. О, Русь! Какой великий груз - Жить посреди твоих наитий, Нести в себе тоску и грусть И веру… Но твоя обитель Для прихлебателей лишь рай, А нам в отчизне, как в чужбине, Жить… Только память не стирай, Не оборви на половине.
* * *
На ржавых подстилках листвы Бездомные дремлют собаки В стране, где помойные баки - К грядущему счастью мосты. Не только бомжи в царстве мглы - К помойкам спешат ветераны, Соль пенсии сыплют на раны, Живя без долгов, но взаймы. И чешут затылки и лбы: Откуда ниспослана кара? И тащат хрусталь стеклотары В приемные пункты судьбы.
* * *
И, признак Бога, вдохновенье Для них и чуждо и смешно. А.С. Пушкин
Не одиночество меня волнует. Нет. Оно во мне, мы с ним почти родные. Век многолик. Опричники крутые Мчат в мерседесах и на красный свет. Я тихий человек. К чему мне прыть? Я обрастаю жизненной корою, Но форточку души в простор открою И позабуду форточку закрыть. В нее вплывают август и шмели, И облака, и лес, озера, речки. Я вижу: Музы зажигают свечки По тем друзьям, что в никуда ушли. Они, творя, порою вытворялись, В стихах и красках странно воплощаясь. Я их ценил. Но каюсь, что не всех. Заложники трудов, любви и чести, Их ловкачи пинали – пили вместе, Но каждый свой отстаивал успех. Успеть в успех. На этот зыбкий трон Взбираются сквозь подлость, зависть, стон И, обрастая собственною спесью, Возносят дурь свою до поднебесья. Пострел поспел. Меня не я волнует, А те творенья, в коих полнолунье Являет отраженный долгий свет Его в природе вроде бы и нет - Он сам себя являет из творенья, В нем признак Бога – чудо озаренья.
|