Календарь новостей

«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Друзья сайта





Пятница, 29.03.2024, 17:15
| RSS
Главная
Владимир ХАНАН


8.
«…в Москве людей нет, всё люд глупый, жить не с кем,
сеют землю рожью, а живут все ложью»
       Князь Хворостинин

«Отцы наши не глупее нас были»
       Граф Растопчин

Что ж, ничего не остаётся, кроме как примириться с тем, что Запад Россию не понимает и видит необъективно, и поневоле удовольствоваться тем, что имеется в наличии. Что же мы видим?

Современная русская общественная мысль находится в несомненном движении. Развивается православное богословие, развивается религиозная публицистика, плоды которых не слишком заметны в России, но, может быть, отчётливей ощущаются на русском Западе. Однако, если не говорить о богословии, нельзя не заметить, что кажущееся самым весомым течение в русской мысли в общем и целом не пошло дальше и глубже весьма расплывчатого, до предела вульгаризированного славянофильства, точнее русофильства. Вульгаризация славянофильских идей у сегодняшних их адептов дошла до предела, не могущего присниться старым славянофилам даже в страшном сне: до смыкания с идеалами Чёрной Сотни. Самый страшный грех в глазах славянофилов прошлого века, от которого они открещивались обеими руками – поддержка правящего деспотического аппарата, похоже, абсолютно не страшат сегодняшнего русофильствующего «патриота» Этот «патриот», несомненно, проделал немалый путь от исходной точки, и мы заглянем в неё, чтобы понять, какой багаж мог быть взят нашим путешественником.

Розовые очки славянофилов всех мастей искажали духовный пейзаж России. Славянофильская идея трудно поддаётся анализу, ибо является эмоцией больше, чем мыслью, эмоциональной реакцией на национальный стресс (сильнейшее влияние Европы), а не позитивной – и рациональной – национальной программой (56) Славянофильство можно было бы назвать детской болезнью русской мысли, если бы эта болезнь не превратилась в хроническую. Однако, возникла она как детская. Интересно почитать полемику вокруг «Истории Государства Российского» Карамзина, которому предъявлялись удивительные по наивности претензии. С точки зрения христианской религии славянофильство не может не выглядеть ересью, а славянофилы язычествующей, идолопоклонствующей сектой, со своим «хождением по кругу», камланием и новым Христом – русским народом. Много лет спустя Бердяев писал: «Да, устарела славянофильская доктрина, чужд нам их душевный уклад, вырождаются их потомки, но не устарело, навеки осталось то славянофильское сознание, что русский дух религиозен и что мысль русская имеет религиозное призвание («Алексей Степанович Хомяков») Известно, что А.Григорьев называл славянофильство «старообрядческим направлением», а Белинский называл его приверженцев «раскольниками» и «староверами» Если к тому же учесть высказанную в той же статье мысль: «В основе славянофильства лежит именно русское православие, а не византийское, особый национально-психический тип веры…», то становится ясно, что славянофильство воспринималось и воспринимается по сей день националистическим мышлением, как движение за национальную и религиозную чистоту против портящего её иноземного влияния. Главная ошибка славянофилов была не в том, что они идеализировали допетровское прошлое России – идеализация прошлого хотя и не приносит пользы, редко приносит серьёзный вред – но в том, что они это прошлое отождествляли с христианством, более того – с христианством истинным, к которому это прошлое почти не имело отношения. Я уверен, что сама славянофильская доктрина возникла из «загадки русской души», с которой – первыми! - столкнулись сами русские, правда, получившие европейское образование. Именно при этом столкновении и родилась знаменитая формула «Умом Россию не понять», декларирующая, помимо лестной поэтической эмоции, рациональную несостоятельность и беспомощность славянофильской мысли, её метода познания истории.

Сегодняшний русский интеллигент в силу долгой недоступности серьёзной литературы заново открывает старые идеи и безоглядно усваивает их, как новые, что угрожает ему опасностью стать ухудшенной копией своего дореволюционного образца. В этой ситуации просто необходимо понять, что русской интеллигенции ни в коем случае нельзя становиться такой же, чтобы не повторить пути своих предшественников (57) Только тогда новая русская интеллигенция может стать по-настоящему христианской интеллигенцией и повести народ к духовному возрождению об руку с духовно обновившейся, культурно зажившей Церковью (58) Увы, времена органичного, постепенного развития христианского сознания, когда социальное раскрепощение следовало (59) за освобождением духовным, миновали Россию, и теперь её религиозное развитие должно идти одновременно с развитием социальным. Последнее же, применительно к российским условиям, означает полную личную социальную ответственность каждого гражданина, а тем более интеллигента, обязанного «иметь твёрдые мнения в вопросах морали и политики» (Л.-Г. Бональд)

Во все времена своей истории русский человек ощущал себя больше слугой своего господина, чем слугой Бога. Объявленное, плохо усвоенное христианство, сразу ставшее политической силой, не сумело выполнить свою пастырскую обязанность. Русская Церковь учила свою паству быть больше слугой Царя и Отечества, чем слугой Бога (60) Но ответственным слугой отечества может быть только человек, созданный исторической ответственностью перед Богом. Религиозное осознание своей индивидуальности, отдельности, ответ-ственности, которое сформировало западное сознание (61), в социально-политическом плане мы называем гражданственностью. В Церкви нет коллективного членства, к Богу не приходят толпой. Если бы русская религиозная (или считающая себя таковой) мысль глубже понимала христианство, она бы не обличала индивидуализм Запада, противопоставляя ему «высокую» «природную» духовность русской общины. Индивидуализм имеет свои неприятные черты, но он такое же следствие христианской веры, как христианские храмы. Индивидуализм должен не отсутствовать, а преодолеваться религиозным сознанием. Если бы русская националистическая мысль на вставший перед ней вопрос: почему развитие русского народа так не похоже, так разительно отличается от развития всех христианских народов? – сумела бы мужественно дать напрашивающийся ответ, ей не пришлось бы подтасовывать всю русскую историю, попутно искажая в угоду своим теориям всемирную христианскую идею. Не нужно быть богословом, чтобы понимать: где нет индивидуальности, там настоящая вера и не ночевала. Вековая пастырская работа христианской Церкви сказалась в уже бессознательно, генетически усвоенном комплексе идей «справедливости, права, порядка», который составляет «физиологию европейского человека» (Чаадаев) В том самом комплексе, отрицавшемся в России «во имя веры» и который на самом деле является составляющим религиозной физиологии человека. Человек, не усвоивший указанных идея, ущербен именно религиозно. Именно в этом и заключается причина того, что русская оппозиционная власти мысль не успевала ни чётко оформиться, ни, тем более, стать практической общественной силой. В частности, большевики смогли взять власть потому, что российскому обществу нечего было им противопоставить – это была не победа, а очистка территории от обломков.

«Время разбрасывать камни и время собирать камни» - сказал Экклезиаст. Камни ещё летят, и время собирать, похоже, ещё не наступило. Но посреди этого – хилого уже камнепада - есть желание и возможность подумать о будущем строительстве. Проясняется что-то о религиозных корнях культуры и социума, высветляются какие-то итоги. Сквозь естественные и, можно сказать, привычные разброд и шатания просачиваются слухи о религиозном возрождении.

Ещё несколько лет назад – в начале семидесятых – это возрождение казалось реальным; спустя совсем немного лет стало ясно, что слухи выдавали желаемое за действительное. О религиозном возрождении и говорили-то почти сплошь поэты, писатели, художники – не замечая, что они сами и есть большинство нового воинства. Сейчас я думаю, что этот процесс (или, точнее, отсутствие процесса) вполне закономерен, ибо непредвзятый взгляд на российскую историю показывает, что России не нужно, попросту вредно возрождение в смысле возвращения к дореволюционной религиозности, к временам дореволюционного Православия, опиравшегося на государственную власть и охранявшегося ею. Во время трудной переоценки ценностей особенно важен очищенный от предрассудков, честный взгляд на все сферы бытия, в том числе и на Русскую Православную Церковь. В силу условий российской жизни все – и верующие и неверующие – смотрят на Церковь взглядом, истосковавшимся по вечным ценностям, и слеза естественного умиления порою застит взоры. Но истинный взгляд на Церковь необходим, социальные симпатии и антипатии не должны искажать взгляда, взыскующего не радости, но истины. Пастырская служба есть необходимая социальная служба Церкви и сегодня должно быть окончательно понято, что «Мистическая Церковь не отделима от социального и исторического, т.е. культурного её дела», ибо «Церковь по своей природе социальна, а по своей работе в мире – культурна» (Г.П.Федотов «Новый Град») Принятие этого русским сознанием – и пастырей и паствы – является необходимым условием для вступления России на тот длинный, долгий и светлый путь, по которому уже века идёт, увы, без неё, христианский мир.


Copyright MyCorp © 2024